Библия » Баркли Комментарии Баркли

От Иоанна 3 От Иоанна 3 глава

ЧЕЛОВЕК, ПРИШЕДШИЙ НОЧЬЮ (Ин 3:1−6)

Чаще всего мы видим Иисуса в окружении простых людей, а здесь мы видим Его встречающимся с одним из представителей аристократии Иерусалима. Нам известно кое-что о Никодиме.

1. Никодим, видимо, был богат. Когда Иисус был снят с креста для погребения, Никодим принес для бальзамирования Его тела «состав из смирны и алоэ, литр около ста» (Ин 19:39), а это мог купить только богатый человек.

2. Никодим был фарисеем. Фарисеи были во многих отношениях лучшие люди страны. Число их никогда не превышало 6 тысяч и они были известны под названием хабурах или братство. Они вступали в это братство, дав в присутствии трех свидетелей зарок, что будут всю жизнь соблюдать мельчайшие детали закона книжников.

А что это значило? Для иудеев закон — первые пять книг Ветхого Завета — был самым святым в мире; они верили, что это истинное слово Божие; прибавить к чему одно слово или отнять от него одно слово считалось смертным грехом. Ну, а если закон есть совершенное и окончательное слово Божие, то в нем должно быть ясно и точно сказано, что человек должен знать, чтобы вести добродетельный образ жизни. Если там чего-нибудь не было, то это, по их мнению, можно было вывести из сказанного. Закон, в том виде как он существовал, представлял собой всеобъемлющие благородные и широко сформулированные принципы, которые каждый человек должен был сам для себя усвоить. Но в позднейшие времена иудеям этого уже было недостаточно. Они говорили: «Закон совершен, в нем есть все, что нужно, чтобы вести добродетельную жизнь; и потому в законе должны быть правила, регулирующие любое жизненное положение в любое время для любого человека». И они начали вырабатывать из этих великих принципов закона бесчисленные правила и нормы, регулирующие любую мыслимую жизненную ситуацию. Другими словами, они обратили закон великих общих принципов в свод постановлений и норм.

Лучше всего их деятельность видна в сфере положений о субботе. В Библии просто сказано, что иудеи должны соблюдать субботу и не делать в этот день никакой работы ни им самим, ни их слугам, ни их животным. В позднейшие времена несогласные с этим иудеи поколение за поколением проводили бесчисленные часы в попытках установить, что есть работа, и что не есть работа, т.е., что можно и чего нельзя делать в субботу. Мишна — это писанный кодифицированный закон. В нем раздел, касающийся субботы, занимает не более и не менее, как двадцать четыре главы. Талмуд — это разъяснения и комментарии к Мишне и в Иерусалимском Талмуде раздел, касающийся объяснений и толкований закона о субботе занимает шестьдесят четыре с половиной колонки, а в вавилонском Талмуде — сто пятьдесят шесть страниц большого формата. Есть сведения о раввине, проведшем два с половиной года за изучением одной из этих двадцати четырех глав Мишны.

Вот как все это выглядело. Завязать узел в субботу считалось работой; но теперь следовало определить, что же такое узел. «Ниже приведены узлы, выполняя которые человек нарушает закон: узел погонщика верблюдов и морской узел. Коль скоро человек нарушает закон, завязывая узел, то он нарушает его и развязывая». Узлы, которые можно было завязать и развязать одной рукой, не были нарушением закона. Далее «женщина может завязать узел на своей рубашке или платье, ленту своей шляпы и свой пояс, шнурки своих туфель или сандалий, бурдюк вина или масла». Ну, а теперь посмотрим, как все это применялось на деле. Предположим, человеку нужно в субботу опустить ведро в колодец, чтобы набрать воды: он не мог завязать на нем узел, потому что завязывание узла на веревке в субботу было нарушением закона, но он мог привязать его к женскому поясу и опустить ведро в колодец. Вот такого рода вещи были делом жизни и смерти для книжников и фарисеев; вот это была для них религия; в их представлении это значило служить и угождать Богу. Или возьмем хождение в субботу. В Исх 16:29 сказано: «оставайтесь каждый у себя; никто не выходи от места своего в седьмый день». И потому субботнее путешествие было ограничено расстоянием в 900−1000 метров. Но если в конце улицы протягивали веревку, вся улица становилась одним домом, и человек мог пройти еще эти 900−1000 метров за конец улицы. Или, если человек оставлял в пятницу вечером в определенном месте достаточно еды, то это место становилось его домом и он мог уже от того места совершить путешествие в эти 1000 метров. Правила, нормы и оговорки набирались сотнями и тысячами.

А вот как обстояло дело с ношением тяжестей. В Иер 17:21−24 сказано: «берегите души свои и не носите ноши в день субботний». И потому требовалось дать определение ноши и тяжести. Ноша определялась как «пища, эквивалентная сушеной смокве; вино, достаточное для того, чтобы смешать его в бокале; молоко, на один глоток; мед в количестве, чтобы хватило смазать рану; масло в количестве, чтобы помазать небольшой участок тела; воды столько, чтобы сделать глазную мазь» и так далее, и так далее. Потом нужно было установить, может ли женщина носить в субботу брошь, а мужчина — деревянную ногу и зубной протез или это приравнивается к ношению тяжести? Можно ли поднять стул или хотя бы ребенка? И так далее и тому подобное.

Вырабатывали эти нормы законники, а фарисеи посвящали свою жизнь их соблюдению. Как бы там ни было ясно, что человек должен был относиться ко всему очень серьезно, если он намеревался соблюдать все эти тысячи правил, а фарисеи именно так и поступали. Слово фарисеи значит отделенный, а фарисеи были люди, отделившиеся от обычной жизни для того, чтобы соблюдать каждое правило закона книжников.

Никодим был фарисеем и потому крайне удивительно то, что человек, смотревший на добродетель с такой точки зрения и посвятивший свою жизнь такому скрупулезному исполнению закона в убеждении, что он тем самым угождает Богу, вообще захотел поговорить с Иисусом.

3. Никодим был одним из начальников иудейских; в греческом оригинале это архон. Другими словами, он был членом синедриона. Синедрион был верховным судом иудеев, состоявшим из семидесяти членов. Совершенно очевидно, что в период римского владычества его права были намного ограничены; но он не потерял их совсем. В частности, синедрион решал судебные вопросы, касающиеся религии и любого иудея, где бы он ни жил. В числе прочих, в его задачи входило наблюдать за теми, кого подозревали как ложных пророков, и принимать соответствующие меры. И потому снова удивительно, что Никодим пришел к Иисусу.

4. Вполне может быть, что Никодим принадлежал к знатному Иерусалимскому роду. Так, например, в 63 г. до Р. X., когда иудеи воевали с Римом, иудейский предводитель Аристовул послал некоего Никодима в качестве своего посла к римскому полководцу Помпею Великому. Много позже, в ужасные последние дни осады Иерусалима, переговоры о сдаче остатков гарнизона вел некий Горион, сын то ли Никодима, то ли Никомеда. Вполне возможно, что оба они принадлежали к роду этого самого Никодима, и что это был один из знатнейших родов Иерусалима. В таком случае кажется почти непостижимым, что этот иудейский аристократ пришел к бездомному пророку, бывшему плотнику из Назарета, поговорить о своей душе.

Никодим пришел к Иисусу ночью. На это могло быть две причины.

1. Это могло быть знаком предосторожности. Вполне возможно, что Никодим не хотел показать себя открыто, придя к Иисусу днем. За это нельзя осуждать его. Удивительно, что такой человек вообще пришел к Иисусу. Было намного лучше прийти ночью, чем не приходить вообще. В этом заключается чудо благодати, что Никодим преодолел свои предрассудки, свое воспитание и свои взгляды на жизнь и смог прийти к Иисусу.

2. Но могла быть и другая причина. Раввины утверждали, что ночь, когда человека ничто не отвлекает, лучшее время для изучения закона. Иисус целыми днями находился в окружении толп народа. Вполне возможно, что Никодим пришел к Иисусу ночью именно потому, что хотел провести время с Иисусом совершенно наедине, чтобы им никто не мешал.

Никодим, видимо, был в замешательстве. У него было все, но чего-то ему не хватало в жизни. И вот он пришел поговорить с Иисусом, чтобы во тьме ночи обрести свет.

ЧЕЛОВЕК, ПРИШЕДШИЙ НОЧЬЮ (Ин 3:1−6 (продолжение))

Передавая разговоры Иисуса с людьми, приходившими к Нему с вопросами, Иоанн придерживается определенной схемы, которую мы можем ясно видеть здесь. Человек что-то спрашивает (3:2), ответ Иисуса труден для понимания (3:3), человек понимает ответ не правильно (3:4), следующий ответ еще менее понятен для спрашивающего (3:5). А затем следует беседа и разъяснение. Евангелист прибегает к этому методу для того, чтобы мы могли видеть, как люди, приходящие к Иисусу с вопросами, пытаются доходить до истины сами, и чтобы мы могли делать то же.

Придя к Иисусу, Никодим сказал, что все поражены совершаемыми Иисусом чудесами и знамениями. Иисус ответил на это, что важны не чудеса и знамения, а такое изменение внутренней духовной жизни, которое можно было бы назвать новым рождением.

Когда Иисус заговорил о рождении свыше, Никодим не понял Его. Это непонимание связано с тем, что греческое слово апофен, переведенное в русской Библии как свыше имеет три различных значения.

1. Оно может иметь значение основательно, совершенно, радикально.

2. Оно может значить снова, в смысле во второй раз.

3. Оно может иметь значение свыше, т.е. от Бога.

По-русски это невозможно передать одним словом, но смысл полностью передается выражением родиться свыше. Родиться свыше, значит измениться так основательно, что это равнозначно новому рождению; это значит, что с душой произошло нечто такое, что можно охарактеризовать как полное перерождение и это не зависит от человеческих свершений, потому что все это — от благодати и силы Божией.

При чтении отрывка Иоанна складывается впечатление, что Никодим понял слово апофен лишь во втором значении и притом совершенно буквально. Как, спрашивал он, может человек в другой раз войти в утробу матери своей и родиться, когда он уже стар? Но в ответе Никодима звучит нечто другое: в его сердце жило большое неутоленное желание. В неизмеримо острой тоске он как бы говорил: «Ты говоришь о рождении свыше, Ты говоришь о необходимости радикальной и полной перемены. Я знаю, что это необходимо, но ведь в моем служении это невозможно. Больше всего я хотел бы именно этого, но Ты говоришь мне, взрослому человеку, войти в утробу моей матери и родиться заново». Никодим сомневается не в желательности этой перемены (он очень хорошо понимал ее необходимость), он сомневался в ее осуществимости. Никодим стоял перед вечной проблемой человека, который хочет измениться, но не может этого сделать.

Выражение родиться свыше, возродиться проходит через весь Новый Завет. Петр говорит о великой милости Божией, возродившей нас (1Пет 1:3); о возрождении не от тленного семени (1Пет 1:22−23). Иаков говорит о том, что Бог родил нас словом истины (Иак 1:18). В послании к Титу говорится о бане возрождения и обновления (Тит 3:5). Иногда об этом же говорится как о смерти, за которой следует возрождение или обновление. Павел говорит о христианах, как об умирающих с Христом, а потом воскресающих к жизни новой (Рим 6:1−11). Он говорит о тех, которые недавно приобщились христианской веры, как о младенцах во Христе (1Кор 3:1−2). «Кто во Христе, тот новая тварь; древнее прошло, теперь все новое» (2Кор 5:17). Во Христе Иисусе имеет значение только новая тварь (творение) (Гал 6:15). Новый человек создается по Богу в праведности и святости истины (Еф 4:24). Человек, начинающий познавать христианскую веру, есть младенец (Евр 5:12−14). В Новом Завете все время встречается эта идея возрождения, воссоздания.

Но эта идея вовсе не была незнакома людям, услышавшим ее в новозаветное время. Иудеи хорошо знали, что такое возрождение. Когда человек из другой веры обращался в иудаизм — а это сопровождалось молитвой, жертвоприношением и крещением — на него смотрели как на возрожденного. «Прозелит, — говорили раввины, — принявший иудаизм, подобен новорожденному ребенку». Перемена в новообращенном представлялась столь радикальной, что с совершенными им прежде грехами, считалось, было покончено раз и навсегда, потому что в представлении иудеев теперь это был уже другой человек. Теоретически даже утверждали, что такой человек может жениться на своей матери или сестре, потому что он стал совершенно новым человеком и все старые связи разрушены и уничтожены. Иудеям была хорошо известна идея возрождения.

Грекам эта идея тоже была известна, и тоже очень хорошо. В это время самой распространенной религией в Греции были мистерии. Мистерии были основаны на истории жизни какого-нибудь страждущего бога, который потом умирал и воскресал. Эта история разыгрывалась как мистерия страстей и страданий. Вновь приобщающийся проходил сперва длительный курс подготовки, инструктажа, аскетизма и поста. После этого драму разыгрывали с великолепной музыкой и изумительным ритуалом, благовониями и разными другими воздействующими на чувства средствами. По мере, того как драма разыгрывалась, вновь приобщающийся должен был стать одно с богом, да еще таким образом, чтобы пройти весь путь страданий этого бога и участвовать в его триумфе и причаститься его небесной жизни. Эти религии-мистерии предлагали человеку некое мистическое единение с каким-нибудь богом. По достижению этого единения вновь посвящаемый становился, на языке этих мистерии вторично рожденным. В основе мистерий бога Гермеса лежала принципиальная вера в то, что «не может быть спасения без возрождения». Прошедший через процедуру обращения римский писатель Апулей сказал, что он «прошел через добровольную смерть» и что, таким образом, достиг дня своего «духовного рождения» и был «как бы возрожден». Многие из этих мистических обращений проводились в полночь, когда день умирает и зарождается новый день. У фригийцев новообращенного после процедуры обращения кормили молоком, как новорожденного.

Древний мир, следовательно, знал все о возрождении и обновлении. Он жаждал его и искал его повсюду. В момент, когда христианство принесло в мир весть о воскресении и возрождении, ее ожидал весь мир.

Ну, а что значит это возрождение для нас? В Новом Завете, и в особенности в четвертом Евангелии, присутствуют четыре тесно связанные идеи: идея возрождения; идея Царства Небесного, в которое человек не может войти, если не родился свыше; идея чад Божиих и идея жизни вечной. Эта идея о возрождении не является чем-то специфическим для четвертого Евангелия. В Евангелии от Матфея мы видим ту же великую истину, изложенную более просто и более ярко: «если не обратитесь и не будете, как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф 18:3). В основе этих идей лежит общая мысль.

РОЖДЕННЫЙ СВЫШЕ (Ин 3:1−6 (продолжение))

Начнем с Царства Небесного. Что это значит? Лучшее определение мы можем получить из молитвы «Отче наш». Там есть две мольбы:

«Да приидет Царствие Твое;
Да будет воля Твоя и на земле, как на небе».

Для иудейского стиля характерно говорить одну вещь дважды, причем второе высказывание объясняет и усиливает первое. Большинство Псалмов может послужить примером тому, что известно как параллелизм:
«Господь сил с нами,
Бог Иакова заступник наш» (Пс 45:8).
«Ибо беззакония мои я сознаю,
И грех мой всегда предо мною» (Пс 50:5).
«Он покоит меня на злачных пажитях
И водит меня к водам тихим» (Пс 22:2).

Применим этот принцип к указанным двум мольбам в «Отче наш». Вторая мольба объясняет и усиливает первую, тогда мы получаем такое определение: Царство Небесное — это общество, в котором воля Божия исполняется также совершенно на земле, как и на небе. Следовательно, быть в Царствии Божием, значит вести такой образ жизни, в котором мы добровольно подчинили все воле Божией, то есть достигли такого этапа, когда мы совершенно и полностью принимаем волю Божию.

А теперь обратимся к идее чад Божиих. Быть чадом Божиим — это огромная привилегия. Тем, кто верит, дана возможность и способность стать чадами Божиими (Ин 1:12). Главный смысл в отношениях детей и их родителей заключается в послушании. «Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня» (Ин 14:21). Суть сыновних отношений — любовь, а суть любви — повиновение. Мы не можем серьезно утверждать, что любим человека, если делаем что-нибудь такое, что ранит его сердце и причиняет ему боль. Сыновние отношения — это привилегия, но действенными они становятся только тогда, когда мы приносим Богу абсолютное повиновение. Таким образом, быть чадом Божиим и быть в Царстве Божием — это одно и то же. И чадо Божие и гражданин Царства Божия — это люди совершенно и добровольно принявшие волю Божию.

А теперь обратимся к идее жизни вечной. Намного лучше говорить о жизни вечной, нежели о вечной жизни: основная идея жизни вечной — это не только идея бесконечной длительности. Совершенно очевидно, что жизнь, длящаяся вечно, может с таким же успехом быть адом, как и раем. За жизнью вечной стоит идея определенного качества. А какова она? Лишь Одного можно подлинно определить этим прилагательным вечный (апониос) и этот Один — Бог. Бог живет жизнью вечной. Жизнь вечная — это жизнь Бога. Войти в жизнь вечную — значит обрести жизнь, которой живет Сам Бог; она есть жизнь Бога, то есть жизнь Божия. Это значит быть поднятым над чисто человеческими, преходящими вещами в ту радость и покой, которые принадлежат только Богу. Совершенно очевидно, что человек может войти в эти дружеские отношения с Богом лишь тогда, когда он принесет Ему ту любовь, то благоговение, ту преданность, то повиновение, которые действительно приведут его в дружеские отношения с Богом.

Здесь, следовательно, перед нами три великие родственные концепции — вступление в Царство Небесное, сыновние отношения с Богом и жизнь вечная; все они непосредственно зависят от совершенного повиновения воле Божией и являются его следствием. И вот их объединяет идея возрождения, рождения свыше. Именно она связывает вместе все эти три концепции. Совершенно очевидно, что в нынешнем состоянии и нашими собственными силами мы не можем принести Богу это совершенное послушание; лишь когда благодать Божия войдет в нас и завладеет нами и изменит нас, мы можем принести Ему то благоговение, и ту преданность, которую мы должны Ему оказывать. Мы возрождены и рождены свыше через Иисуса Христа и когда Он завладевает нашими сердцами и нашими жизнями — наступает эта перемена.

Когда это происходит — мы рождаемся от воды и Духа. В этом заключены две мысли. Вода — символ очищения. Когда Иисус овладевает нашей жизнью, когда мы любим Его всем сердцем, грехи прошлого прощены и забыты. Дух — символ силы. Когда Иисус овладевает нашей жизнью, то не только прощаются и забываются грехи наши. Если бы это было все, мы могли бы продолжать делать те же грехи, но в жизнь нашу приходит сила, которая дает нам возможность быть тем, чем мы никогда не смогли бы стать своими силами, и делать то, что мы своими силами никогда не смогли бы делать. Вода и Дух символизируют очищающую и укрепляющую силу Христа, которая стирает прошлое и дает победу в будущем.

И, наконец, в этом отрывке изложен великий закон. Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух. Человек сам по себе плоть, и его сила ограничена тем, что может делать плоть. Сам по себе он может чувствовать лишь неудачу и пустоту: нам это очень хорошо известно — это общеизвестный факт из опыта человечества. А сама суть Духа есть сила и жизнь, которые выше человеческой силы и жизни. Когда Дух овладевает нами — неудачливая жизнь человеческой природы становится победоносной жизнью Божией.

Родиться свыше — значит измениться настолько, что это сопоставимо лишь с возрождением и воссозданием. Перемена наступает тогда, когда мы полюбим Иисуса и впустим Его в свое сердце. Тогда мы прощены за прошлое и вооружены Духом на будущее и действительно можем принять волю Божию. Тогда мы становимся гражданами Царства Небесного и чадами Божиими, мы вступаем в жизнь вечную, которая есть подлинная жизнь Божия.

ДОЛГ ЗНАТЬ И ПРАВО ГОВОРИТЬ (Ин 3:7−13)

Есть два типа непонимания. Непонимание человека, еще не достигшего соответствующего уровня знаний и опыта, необходимых для понимания истины. Когда человек находится на таком уровне, мы должны приложить много усилий и объяснить ему все так, чтобы он мог усвоить знание, которое ему предлагается. Но есть еще непонимание человека, который не хочет понимать: это неумение видеть и понимать есть результат нежелания видеть. Человек может умышленно закрывать глаза и ум на истины, которые он не хочет принимать.

Таким и был Никодим. Учение о рождении свыше от Бога не должно было быть чем-то необычным для него. Пророк Иезекииль, например, неоднократно говорил о новом сердце, которое нужно сотворить в человеке. «Отвергните от себя все грехи ваши, которыми согрешали вы, и сотворите себе новое сердце и новый дух; зачем вам умирать, дом Израилев» (Иез 18:31). «И дам вам сердце новое и дух новый дам вам» (Иез 36:26). Никодим был знатоком Писания, а пророки неоднократно говорили именно о том, о чем сейчас говорил Иисус. Человек, который не хочет родиться свыше, умышленно не будет понимать, что такое родиться свыше, он умышленно будет закрывать глаза, свой ум и сердце от влияния силы, которая может изменить его. В конечном счете, проблема большинства из нас заключается в том, что когда Иисус Христос обращается к нам с предложением изменить и возродить нас, мы чаще всего говорим: «Нет, спасибо: я совершенно доволен собой и мне не надо никаких перемен».

Слова Иисуса вынудили Никодима изменить аргументы. Он сказал: «Это рождение свыше, о котором Ты говоришь, может быть и возможно, но мне неясно, как все это будет выглядеть». Ответ Иисуса на возражение Никодима и его смысл, зависят от того, что употребленное Им слово пнеума, дух, имеет еще и второе значение — ветер; также и иудейское слово руах имеет значение дух и ветер. Таким образом, Иисус как бы сказал Никодиму: «Ты можешь слышать, видеть и чувствовать ветер (пнеума), но ты не знаешь, откуда или куда он дует; ты можешь не понимать, почему ветер дует, но ты видишь, что он делает; ты можешь не знать откуда пришел порыв ветра, но ты видишь оставшиеся за ним полегшие хлеба и вырванные с корнем деревья. В связи с ветром тебе многое понятно, ибо ты ясно видишь его действие». «С Духом (пнеума), — продолжает Иисус, — дело обстоит также. Вы не можете знать, как действует Дух, но вы можете видеть Его действие в жизни людей».

Иисус говорит: «Мы обсуждаем не теоретический вопрос, мы говорим о том, что Мы воочию видим. Мы можем указать на конкретных людей, которые были возрождены силою Духа». Рассказывают об одном английском рабочем, бывшим горьким пьяницей, но обратившимся ко Христу. Его бывшие собутыльники издевались над ним: «Ты, конечно, не можешь верить в чудеса и всякое такое. Ты, конечно, не веришь в то, что Иисус обратил воду в вино». — «Я не знаю, — ответил он, — обратил ли Он воду в вино там, в Палестине, но я знаю, что у меня дома Он обратил пиво в мебель!»

В мире есть много вещей, которыми мы пользуемся каждый день, но не знаем, как они, собственно, действуют. Сравнительно немногие знают, как действуют электричество, радио, телевидение, но мы не отрицаем их существования. Многие водят машину, имея лишь слабое представление о том, что делается под капотом, но это не мешает им пользоваться и наслаждаться преимуществами, которые дает автомобиль. Мы можем не понимать, как действует Дух, но все видят результат его влияния на жизнь людей. Неопровержимый аргумент в пользу христианства — христианский образ жизни. Никто не может отрицать религии, которая обращает плохих людей в хороших.

Иисус говорит Никодиму: «Я пытался упростить тебе дело: Я прибегал к простым человеческим аналогиям, взятым из обыденной жизни, а ты не понял. Как же ты думаешь тогда понять глубокие и сложные проблемы, если тебе недоступны простые?» В этом есть предупреждение всем нам. Несложно сидеть в дискуссионных группах, в тихом кабинете и читать книги, несложно обсуждать истины христианства, но смысл весь в том, чтобы ощутить и осознать их силу. Человек может вообще очень просто и легко ошибиться и видеть в христианстве лишь дискуссионную проблему, а не то, что нужно пережить и осмыслить. Вне всякого сомнения важно понимать умом христианскую истину, но еще более важно почувствовать в своей жизни силу Иисуса Христа. Когда человек проходит курс лечения или подвергается операции, когда ему нужно принять лекарство, ему не нужны для того, чтобы вылечиться, исчерпывающее знание анатомии человека, действия анестезирующих препаратов или лекарства на человеческий организм. Девяносто девять человек из ста принимают лечение, не имея представления о том, как они вылечились. В некотором отношении таково и христианство: в сути его есть тайна, до которой нельзя дойти умом, потому что эта тайна — искупление.

При чтении четвертого Евангелия встают трудности в связи с тем, что не всегда ясно, где кончаются слова Иисуса и где начинаются слова автора Евангелия. Иоанн так долго размышлял над словами Иисуса, что он незаметно для себя переходит от них к своим думам о них. Почти наверняка последние слова этого абзаца принадлежат Иоанну. Как будто кто-то спросил: «Какое право имеет Иисус говорить такое? Как мы можем узнать, что это истина?» Евангелист отвечает на это просто и основательно: «Иисус сошел с неба, чтобы поведать нам Божью правду. И после того, как Он пожил среди людей и умер за них, Он вернулся к Своей славе». Иоанн говорит об Иисусе, что Он от Бога исшел, что Он пришел на землю непосредственно от небесных тайн; что все сказанное Им людям — в буквальном смысле Божья истина, ибо Иисус есть воплощенный ум Божий.

ВОЗНЕСЕННЫЙ ХРИСТОС (Ин 3:14−15)

Иоанн обращается к ветхозаветной истории изложенной в Чис 21:4−9, когда народ Израиля во время странствования по пустыне малодушно жаловался, роптал и сожалел о том, что они вообще покинули Египет, чтобы теперь умереть в пустыне. Чтобы наказать иудеев, Бог наслал на них ужасных ядовитых змей, укус которых был смертельным. Народ раскаялся и молил о пощаде. Бог научил Моисея сделать медного змея и выставить его в середине стана с тем, чтобы всякий, если его ужалит змея, мог взглянуть на этого медного змея и остаться живым. Эта история производила на иудеев большое впечатление: у них было предание, что позже этот медный змей стал идолом и во времена Езекия его пришлось даже уничтожить, так как народ поклонялся ему (4Цар 18:4). Кроме того, этот случай всегда озадачивал иудеев, потому что им было запрещено делать идолов и кумиров. Раввины объясняли это так: «Это не змей давал жизнь (исцеление). Когда Моисей поднимал змея, народ верил в Того, Который научил Моисея поступить так. Исцеление давал Бог». Исцеляющая сила исходила не от медного змея: это был лишь символ, призванный обратить мысли иудеев к Богу, и когда мысли их обращались к Нему, они исцелялись.

Иоанн взял эту историю и использовал её, как своего рода притчу Иисуса. Он говорит: «Тот змей был поднят вверх, люди смотрели на него, их мысли обращались к Богу и силою и властью Бога, в Которого они верили, они исцелились. Так же должен быть поднят и Иисус, и когда люди обратят свои мысли к Нему и поверят в Него, они тоже обретут жизнь вечную».

Здесь есть одна крайне заманчивая вещь: глагол возносить, в греческом хупсоун, употребляется по отношению к Иисусу в двух смыслах: в смысле вознесен на крест (Ин 8:28; Ин 12:32) и вознесен во славу во время вознесения Его на небо (Деян 2:33; Деян 5:31; Флп 2:9). Иисус был вознесен дважды — на крест и во славу, и оба эти вознесения тесно и неразрывно связаны: одно не могло иметь места без другого. Для Иисуса крест был путь к славе; если бы Он отказался от него, если бы Он избежал его, то и слава миновала бы Его. И для нас дело обстоит так же: мы можем, если хотим, избрать простой и легкий путь и отказаться от креста, который должен нести каждый христианин, но в таком случае мы потеряем и славу. Неизменный закон жизни гласит: без креста нет венца.

В этом отрывке мы должны обратить особое внимание на два выражения. Следует сразу оговориться, что мы не можем вскрыть всего их значения, потому что они значат много больше, чем мы когда-либо сможем постичь, но мы должны попытаться понять хоть часть.

1. Это выражение, в котором говорится о вере в Иисуса. Оно имеет, по крайней мере, три значения.

а) Верить всем сердцем в то, что Бог действительно таков, как Иисус говорит нам, то есть верить в то, что Бог любит нас, заботится о нас, что превыше всего Он хочет простить нас. Иудею было не просто поверить в это; он видел в Боге Того, Кто возложил на его народ бремя законов и наказывал людей, если они нарушали их. Он видел в Боге судью, а в людях преступников, сидящих на скамье подсудимых; он видел в Боге Того, Кто требовал жертв и жертвоприношений. Для того, чтобы войти в Его присутствие, человек должен был уплатить установленную цену. Было трудно думать о Боге, не как о судье, ждущем возможность вынести приговор, не как о надсмотрщике, высматривающем какой-нибудь промах или огрех, а как об Отце, Который больше всего хочет, чтобы Его дети вернулись домой. Чтобы поведать об этом людям, потребовались жизнь и смерть Иисуса, и мы не можем стать христианами, прежде чем всем сердцем не поверим в это.

б) Где свидетельство того, что Иисус знал то, о чем Он говорил? Где гарантия того, что его чудесное благовествование правда? Мы должны верить в то, что Иисус есть Сын Божий, что в нем — разум Божий, что Он от Бога исшел, что Он Един с Ним и потому может поведать нам полную истину о Нем.

в) Мы верим, что Бог — любящий Отец, потому что мы верим, что Иисус — Сын Божий и, следовательно, все, что Он говорит о Боге, есть истина. И мы должны безоговорочно верить в то, что все, сказанное Иисусом, есть истина; мы должны делать все, что Он говорит, мы должны повиноваться, когда Он велит. Когда Он велит нам безоговорочно полагаться на милосердие Божие, мы должны делать это; мы должны поверить Иисусу на слово. Всякий поступок должен совершаться в беспрекословном повиновении Ему.

Таким образом, вера в Иисуса включает следующие три элемента: веру в то, что Бог — наш любящий Отец, веру в то, что Иисус — Сын Божий и потому поведал нам истину о Боге и о жизни; и беспрекословное и безответное повиновение Ему.

2. Второе важное в этом отрывке выражение — жизнь вечная. Мы уже видели, что жизнь вечная — это жизнь самого Бога. Но зададим себе такой вопрос: если мы обрели жизнь вечную, то что мы тогда имеем? Если мы приобщились жизни вечной — на что она похожа? Когда мы обретаем жизнь вечную, мы обретаем мир и покой.

а) Она дает нам мир с Богом. Мы перестаем раболепствовать перед тираном-царем или скрываться от сурового судьи. Мы у себя дома со своим Отцом.

б) Она дает нам мир с людьми. Коли мы были прощены, мы тоже должны прощать. Жизнь вечная дает нам способность видеть людей такими, какими их видит Бог. Она делает нас со всеми людьми возрожденными свыше одной великой семьей, соединенной любовью.

в) Она дает нам мир с жизнью. Если Бог Отец, то Он устраивает все вещи так, чтобы все было к лучшему. Немецкий писатель и теоретик искусства Лессинг говорил, что если бы он мог спросить сфинкса, то задал бы ему только один вопрос: «Это дружелюбная вселенная?» Когда мы верим, что Бог — наш Отец, мы можем верить, что рука Бога-Отца никогда не причинит своему ребенку ненужной боли и не заставит его проливать напрасно слезы. Мы не будем понимать жизнь лучше, но мы не будем больше обижаться на нее.

г) Жизнь вечная дает нам мир с собой. В конечном счете, человек больше всего боится самого себя: он знает свои слабости и силу соблазнов, свои задачи и предъявляемые жизнью требования. А еще он знает, что со всем этим должен предстать пред Богом. Но теперь живет не он сам, а живет Христос в нем. И в его жизнь пришел покой и мир, основанный на новой силе в его жизни.

д) Он убеждается в том, что самый прочный земной покой — лишь тень грядущего совершенного покоя; это дает ему надежду и цель, к которой он стремится, это дает ему жизнь, славную и чудесную уже сейчас и в то же время жизнь, в которой самое хорошее еще впереди.

ЛЮБОВЬ БОЖИЯ (Ин 3:16)

У каждого из людей есть свой любимый стих, а этот получил название «стих и всех и каждого». В нем для каждого сердца доступно изложена сама суть Евангелия. Из этого стиха мы узнаем несколько великих истин.

1. Он говорит нам, что инициатива спасения исходит от Бога. Некоторые представляют спасение так, будто Бога нужно было умилостивить, будто Его нужно было убедить простить людей. Иные говорят так, будто над нами — с одной стороны суровый, гневный и не прощающий Бог, а с другой стороны — мягкий, любящий и прощающий Христос. Иногда люди излагают христианскую благую весть так, что складывается впечатление, будто Иисус сделал нечто такое, что изменило отношение Бога к людям; обратило Его осуждение в прощение. Но из этого стиха видно, что Бог Сам был инициатором всего: Бог послал Сына Своего, и послал Его потому, что любит людей. За всем стоит великая любовь Божия.

2. Этот стих говорит нам, что главное в Боге — любовь. Это просто — представлять себе Бога, взирающего на небрежных, непослушных и мятежных людей, и говорящего: «Я сломлю их: Я буду наказывать, карать, и воспитывать их до тех пор, пока они не вернутся назад». Это просто — представлять себе Бога, добивающегося верности людей для осуществления Своего права власти и для окончательного подчинения Себе вселенной. Но в этом отрывке нас поражает то, что Бог представлен действующим не в Своих, а в наших интересах, не для удовлетворения Своего желания власти и силы, не для того, чтобы привести вселенную к послушанию, а исключительно из чувства любви. Бог — это не абсолютный монарх, третирующий каждого человека так, чтобы довести его до унизительного раболепия; Он — Отец, Который не может быть счастлив, пока заблудшие чада не вернутся домой; Он не приводит людей в повиновение силою, а страдает из-за них и обращается с ними с любовью.

3. В этом стихе говорится о силе и безграничности любви Божией. Бог любит весь мир: не один какой-то народ, или хороших людей, и не только тех людей, которые любят Его — Он любит мир. Недостойных любви и непривлекательных, одиноких, которых некому любить и окруженных заботами, любящих Бога и никогда не помышлявших о Нем, покоящихся в любви Божией и с презрением отвергающих ее — всех их охватывает эта огромная всеобъемлющая любовь Божия. Как выразился Аврелий Августин: «Бог любит каждого из нас так, как будто Ему некого больше любить».

ЛЮБОВЬ И СУД (Ин 3:17−21)

Перед нами еще один из кажущихся парадоксов четвертого Евангелия — парадокс любви и суда. Мы только что рассуждали о любви Божией, а теперь мы вдруг сталкиваемся с такими вещами, как суд, осуждение, признание виновным. Иоанн только что говорил, что Бог послал в мир Сына Своего, потому что так возлюбил мир. Мы и в дальнейшем еще встретим высказывание Иисуса: «на суд пришел Я в мир сей» (Ин 9:39). Как можно считать такие разные слова истинными?

Если человек имеет возможность проявлять любовь, то по ее проявлению можно вынести и суждение. Если человек имеет возможность давать людям радость и наслаждение — по результатам ему будет и суд. Предположим, что мы любим серьезную музыку и приходим ближе всего к Богу, когда слушаем любимую симфонию. Допустим, что у нас есть друг, который вообще ничего не знает о такой музыке и мы хотим познакомить его с ней и привести его в соприкосновение с той невидимой красотой, которая доставляет наслаждение нам самим. У нас при этом лишь одна цель — доставить другу радость большого нового переживания, мы возьмем его на симфонический концерт, но очень скоро видим его страшно скучающим и беспокойно озирающимся по залу. Наш друг сам вынес себе приговор — у него нет в душе никакого чувства к музыке. Переживание, которое должно было принести ему только счастье, принесло ему осуждение.

Так происходит всегда, когда мы знакомим человека с чем-то великим: поведем ли мы его посмотреть какой-нибудь шедевр искусства, дадим ему почитать редкую книгу или возьмем с собой посмотреть какое-нибудь прекрасное место: уже сама его реакция будет ему судом — если он не найдет в этом ничего прекрасного или потрясающего, то мы узнаем, что в его душе есть мертвое пятно. Как-то работник картинной галереи водил посетителя по залам, в которых были выставлены бесценные шедевры, работы признанных мастеров. «Ну, — сказал в конце посетитель, — я ничего особенного не нахожу в ваших старых картинах». «Сэр, — ответил на это работник галереи, — эти картины давно уже не нуждаются в оценке, а вот те, которые на них смотрят — да». Своей реакцией этот посетитель лишь показал свою жалкую слепоту.

Так же обстоит дело и в отношении принятия Иисуса. Если душа человека, когда он встречается с Иисусом, переполняется изумлением и радостью, то человек этот находится на пути к спасению, а если он не видит ничего прекрасного, то он осудил себя сам своей реакцией. Бог из любви послал Иисуса в этот мир ради спасения этого человека, и вот человек вместо любви получил осуждение. Нет, это не Бог осудил этого человека — Бог только любит его, человек сам осудил себя.

Человек, враждебно относящийся к Иисусу, возлюбил тьму больше света. У искреннего человека всегда есть какое-то подсознательное ощущение того, что он достоин осуждения. Сравнивая себя с Иисусом, мы видим себя в истинном свете. Алкивиад — гениальный, но развращенный афинянин и друг греческого философа Сократа — часто говаривал: «Сократ, я ненавижу тебя, потому что каждый раз, когда я вижу тебя, я вижу каков я».

Человек, который занимается неприглядными делишками, не хочет, чтобы на него лились потоки яркого света, а человек, делающий доброе дело, не боится света.

Однажды к греческому философу Платону пришел архитектор и предложил построить ему дом, в котором с улицы не просматривалась бы ни одна комната. На это Платон ответил: «Я заплачу тебе вдвое, если ты построишь дом, в котором каждый человек сможет видеть каждую комнату». Лишь злодей и грешник не хочет видеть себя сам и не хочет, чтобы его могли видеть другие. Такой человек обязательно будет ненавидеть Иисуса Христа, потому что Христос показывает ему, каков он есть на самом деле, а уж этого-то он хочет меньше всего. Такой человек любит все скрывающий мрак, а не все разоблачающий свет.

Уже одно такое отношение человека к Христу разоблачает и показывает его душу. У человека, который смотрит на Христа с любовью, или даже с острой тоской — есть надежда, а кто не видит во Христе ничего привлекательного — тот осудил себя сам. Тот, Кто был послан из любви, стал его осуждением.

ЧЕЛОВЕК БЕЗ ЗАВИСТИ (Ин 3:22−30)

Мы уже видели, что автор четвертого Евангелия имел целью показать место, которое в действительности занимал Иоанн Креститель: он был предтеча и не более того. Были люди, которые называли Иоанна Крестителя учителем и господом, и автор показывает, что Иоанну Крестителю действительно принадлежит высокое место, но что самое высокое место принадлежит только Иисусу. Кроме того, Иоанн Креститель и сам указывал на то, что первое место принадлежит Иисусу. Из этих соображений автор четвертого Евангелия показывает, что служение Иоанна Крестителя по времени частично совпадало со служением Иисуса. Синоптические Евангелия придерживаются в этом аспекте иной точки зрения. В Мк 1:14 говорится, что Иисус начал свое служение после того, как Иоанн Креститель был взят в темницу. Нам нет нужды входить в рассуждения об исторической точности этого факта. Похоже на то, что в Евангелии от Иоанна эти два служения показаны частично совпадающими, чтобы лучше подчеркнуть превосходство Иисуса.

Одно совершенно ясно: в этом отрывке показана замечательная скромность Иоанна Крестителя. Было совершенно очевидно, что люди оставляли Иоанна Крестителя и уходили к Иисусу. Это волновало учеников Иоанна Крестителя. Они не хотели видеть, как их учитель отступает на второй план. Они не хотели видеть его покинутым и оставленным, когда толпы собирались послушать нового учителя.

Иоанн Креститель, услышав их жалобы и сочувствования, не реагировал как оскорбленный и несправедливо забытый. Иногда сочувствие друга может оказаться самым плохим делом: оно может вызвать в нас чувство жалости к самому себе и ощущение несправедливого отношения. Но Иоанн Креститель стоял выше этого. Он сказал ученикам три вещи.

1. Он ничего иного и не ожидал. Он напомнил им, что уже указывал на то, что не ему принадлежит ведущая роль, что он послан лишь как глашатай, предшественник и предтеча, подготавливающий путь для Великого, грядущего за ним. Жизнь была бы намного легче, если бы больше людей были готовы выполнить роль подчиненных, а ведь столькие ищут для себя лишь великих дел! Но не таким был Иоанн Креститель: он хорошо знал, что Бог определил ему вторую роль. Мы сбережем много негодования и неприятных чувств, если осознаем, что некоторые вещи предназначены просто-напросто не для нас и всем сердцем примем и будем выполнять работу, которую Бог предназначил нам. Это великая задача — делать второстепенное дело для Бога. Как выразилась английская поэтесса Элизабет Браунинг: «У Бога все служения равны». Любое дело, выполненное для Бога — уже поэтому великое дело.

2. Иоанн Креститель сказал им, что ни один человек не может принимать на себя больше, чем Бог дал ему: если Иисус теперь завоевывает все больше последователей, то это вовсе не значит, что Он выкрадывает их от Иоанна Крестителя, просто Бог дает их Ему. Американский проповедник доктор Спенс был одно время очень популярен, и в его церкви всегда было полно народа, но со временем народ стал убывать. В церковь напротив пришел молодой проповедник; теперь он привлекал толпы. Однажды вечером в церкви Спенса было совсем мало народу и он спросил: «Куда делись все люди?» Наступило неприятное молчание, потом один из служителей сказал: «Я полагаю, они пошли в церковь напротив послушать нового проповедника». Спенс молчал момент, потом сказал: «Ну, я думаю, нам следует последовать за ними», сошел с кафедры и повел своих людей через дорогу. Сколько ревности, сколько неприятностей и обид можно было бы избежать, если бы мы помнили, что успех другим дает Бог, и были бы готовы принять Божье решение и Божий выбор.

3. Евангелист Иоанн употребил яркую картину из жизни иудеев, которую должен был узнать каждый. Иоанн Креститель сравнивает Иисуса с женихом, а себя с другом жениха. Одна из величайших символических картин Ветхого Завета — это представление Израиля как невесты, а Бога — как жениха Израиля. Союз Израиля с Богом был таким близким, что его можно было сравнить только с брачным союзом. Когда Израиль шел за чужими богами, это воспринималось как акт супружеской неверности (Исх 34:15; Втор 31:16; Пс 72:28; Ис 54:5).

Новозаветные авторы переняли эту картину и говорили о Церкви как о невесте Христа (2Кор 11:2; Еф 5:22−32). Иисус пришел от Бога, Он — Сын Божий; Церковь — собрание спасенных Им душ — Его законная невеста, а Он — ее жених. Себя Иоанн Креститель считал другом жениха.

Друг жениха, шошбен, занимал особое место в иудейской церемонии бракосочетания: он выступал, как связующее звено между женихом и невестой; он устраивал свадьбу, разносил приглашения, руководил ходом брачного пира. Он приводил невесту и жениха, и, кроме того, на нем лежала особая задача: он должен был охранять комнату невесты и не впускать туда никого другого кроме жениха. Он открывал дверь, лишь услышав в темноте голос жениха. Узнав жениха, он впускал его в комнату невесты, а сам уходил радостный, потому что его задача была выполнена и влюбленные были вместе. Он не завидовал жениху и его счастью с невестой: он знал, что должен был помочь им соединиться и, выполнив свою задачу, он с удовольствием и радостью покидал свое место на сцене.

В задачу Иоанна Крестителя входило помочь людям встретиться с Иисусом и принять его как Жениха. Выполнив эту задачу, он был счастлив уйти в тень, потому что он сделал свое дело. Без зависти и с радостью говорил он о том, что Иисусу должно расти, а ему умаляться. Иногда и нам следует хорошо помнить, что наша задача — привлекать людей не к себе, а к Иисусу Христу; что мы должны призывать людей следовать за Ним, а не за нами и быть верными Ему, а не нам

ПРИХОДЯЩИЙ СВЫШЕ (Ин 3:31−36)

Как мы уже видели выше, при чтении четвертого Евангелия возникает, в числе прочих, трудность в связи с тем, что не совсем ясно, где кончается речь действующих лиц, а где евангелист Иоанн добавляет свои комментарии. Это строки могут быть словами Иоанна Крестителя, но более вероятно, что они представляют собой свидетельство и комментарий евангелиста Иоанна.

Евангелист Иоанн начинает с подтверждения главенствующей роли Иисуса. Если мы хотим что-то узнать, мы должны обратиться к человеку, который знает это; если мы хотим узнать что-нибудь о какой-либо семье, то лучше всего узнать это от члена этой семьи. Если нам нужна информация о городе, мы можем ее получить лучше всего от жителя этого города. И, потому, если мы хотим узнать что-нибудь о Боге, мы можем узнать это только от Сына Божия, а если мы хотим узнать что-нибудь о небесах и жизни небесной, мы можем узнать об этом только от Него, Сошедшего с неба. Когда Иисус свидетельствует о Боге и небесном, говорит Иоанн, Он рассказывает о том, что видел и слышал — это не из вторых рук. Короче говоря, только Иисус один может действительно рассказать о Боге — и этот рассказ составляет Евангелие.

Иоанн сожалеет о том, что так мало людей принимают принесенную Иисусом весть, но человек, принявший ее, подтверждает тем самым свою веру в истинность слова Божия. Когда в древнем мире человек хотел полностью одобрить какой либо документ, например, завещание, соглашение или договор, он прикреплял к нему свою печать. Печать была знаком того, что он согласен с содержанием и считает его подлинным и обязательным для себя. И потому человек, принимающий благую весть Иисуса, заверяет и подтверждает своей верой то, что все, сказанное Богом, есть истина.

Мы можем верить в то, что говорит Иисус, продолжает евангелист, потому что на Него Бог излил Духа полной мерой, без остатка. Иудеи сами говорили, что Бог дарует пророкам определенную меру Духа. Полную меру Духа Бог хранил для Своего Избранника. В иудейском мировоззрении Дух выполнял две функции: во-первых, Дух открывал людям Божью правду, и, во-вторых, когда эта правда к ним приходила, Дух давал людям способность распознать и понять эту правду. Таким образом, когда Иоанн говорит, что Бог полной мерой дал Иисусу Духа, это значит, что Иисус в совершенстве знал и понимал Божью правду. Другими словами — слушать Иисуса, значит слышать подлинный глас Божий.

И, наконец, Иоанн ставит людей перед извечным выбором: жизнь или смерть. На протяжении всей истории этот выбор стоял перед Израилем. Во Втор 30:15−20 приведены слова Моисея: «Вот, я сегодня предложил тебе жизнь и добро, смерть и зло... Во свидетели пред вами призываю сегодня небо и землю: жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое». Этот призыв повторил Иисус Навин: «Изберите себе ныне, кому служить» (Нав 24:15). Кто-то сказал, что жизнь человеческая решается, главным образом, на перепутьях. Самое важное в жизни человека — его отношение к Иисусу Христу: кто Иисуса любит и страстно желает встречи — тот узнает жизнь вечную, а кто безразличен или враждебен Ему — тот познает смерть. Нет, это не Бог посылает гнев Свой на человека: человек сам навлекает его на себя.

Нашли в тексте ошибку? Выделите её и нажмите: Ctrl + Enter

Комментарии Баркли на Евангелие от Иоанна, 3 глава. Комментарии Баркли.

Я ХОЧУ ПОМОЧЬ

От Иоанна 3 глава в переводах:
От Иоанна 3 глава, комментарии:
  1. Новой Женевской Библии
  2. Толкование Мэтью Генри
  3. Комментарии МакДональда
  4. Толковая Библия Лопухина
  5. Комментарии Баркли
  6. Комментарии Жана Кальвина
  7. Комментарии Джона Райла
  8. Толкования Августина
  9. Толкование Иоанна Златоуста
  10. Толкование Феофилакта Болгарского
  11. Новый Библейский Комментарий
  12. Лингвистический. Роджерс
  13. Комментарии Давида Стерна
  14. Библия говорит сегодня
  15. Комментарии Скоуфилда


2007–2024. Сделано с любовью для любящих и ищущих Бога. Если у вас есть вопросы или пожелания, то пишите нам: bible-man@mail.ru.